Франция. Аньер. Особняк "Золотая Роза"

Первое сообщение в теме :

Почти в самом конце улицы посреди парка стоит особняк барона Романа Монтенегро, именуемый "Золотая Роза" Чугунная черная ограда овалом заключает территорию, поблескивая золотыми розами.
Плющ витиеватым узором ползет по стенам фасада, клумбы аккуратно располагаются по бокам от входа. За парком ухаживали всегда, красоту этого места трудно описать, это райский уголок в сером и тихом Аньере.

Успел встать с Романом, когда юнная Монтенегро покидала их, направляясь в гостиную.
- Я попробую изложтиь все кратко, дабы не отнимать вашего времени, господин Монтенегро... - сказал он со вздохом. - Я только зайду в коамнату за документами и тут же вернусь обратно в гостиную.
- Не стоит, я буду у себя в кабинете, мне нужно еще кое-какие дела решить и сделать нескколько звонков, я пошлю за Вами Соланж.
Барон слегка склонил голову и удалился где-то в коридоре.
Лаци только пожал плечами и направился к Элиз.
- Ты так и норовишь оставитть меня наедине со своим отцом? Это надо тебе, а не мне, понимаешь, меня слегка раздражает, когда ты так резко перемещаешься по дому... Мне карту никто не чертил...

-Извини снова, я не могу находиться с ним в одном помещении, он конечно заглушает свою боль, но она все равно пробивается из его души невыносимыми потоками, его душа кричит, бьется в истерике, ему больно видеть меня, я так похожа на мать... - она медленно прошла к огромному окну и посмотрела в небо. За окном мирно шелестела листва.

Роман вернулся в свою спальню и упал на кровать лицом вниз, так он лежал около получаса, затем перекинулся и развернул руки. Воздух не хотел поступать в легкие, сердце сжималось.

Вздохнул и подошел к ней сзади.
- Поговори с ним... Я пока пойду, у нас сегодня вечером лекция, так что я надеюсь, что ты переместишь меня обрратно в Академию, а тебе я даю освобождение от моего занятия, я расскажу все тебе и так. Конец года, экзамен по демонологии у вас на носу...- его глаза и часть лица отражались в оконном стекле. - Ступай, я пойду в гостевую комнату, поработаю.

Кивнула и развернулась на 180 градусов, направилась в кабинет отца. Приоткрыла дверь со стуком, осторожно заглянула и вздрогнула, там никого не было.

Выдохнула и вышла в сторону спальни родителей. Как только она подошла к двери, ее сердце сжалось, из глаз проступили слезы, она распахнула дверь и бросилась в сторону отца, упала на колени перед кроватью и громко зарыдала.

Пошел обратно к себе, все это приключение нравилось ему все меньшее и меньше, не следовало соглашаться, еще эта лекция, так не хотелось.
Побродив по дому он дошел до комнаты и сел на кровать, достал из рюкзака ноутбук и включил его, где-то в документак были вопросы. Он принялся составляыть билеты. На часах было пол двенадцатого. Он решил также посмотреть грядущие лекции, вообще заняться работой.

Роман сел и положил руку на голову дочери, так он делал, когда она была маленькой.
- Маленькая Элиза, не трави мне душу, ты знаешь, что происходит в моей душе, ты много знаешь, ты знаешь даже то, что я не могу признать сам... - он горько улыбнулся и опустил голову, морщин, казалось, стало больше. Как же он постарел за это время.
Эли подняла глаза на отца и протянула к нему руки, сейчас она была похожа на маленького беззащитного ребенка, тело ее все еще судорожно сотрясалось, лицо было мокрым и красным, слезы еще стекали по щекам и шее.
Барон обнял Элизу и прижал ее к груди, приподнял и усадил на колени, обхватил руками ее голову и начал качаться вперед-назад, укачивая девушку.
- Моя единственная дочь, у нас с тобой никого не осталось, только я и ты. Ты еще найдешь себе человека, который послужит опорой, я же уповаю только на то, чтобы ты никогда не забыла меня...
- Папа, как ты можешь такое говорить? - прошептала девушка, уткнувшись в его грудь, от него пахло ванильным табаком, кофе и мужским парфюмом, все эти запахи смешивались и были такими знакомыми, она никогда не забудет этого запаха, она помнила его с детства.
- Прости, прости меня, моя дорогая... Мне очень сложно говорить вот так, ты это знаешь, я не умею выражать свои чувства, вы с мамой всегда понимали меня без слов... Иногда, мне казалось, что Илона тоже телепат...
Элиз промолчала и сильней прижалась к отцу.

С билетами он разобрался довольно быстро, с программой лекций мучался довольно долго, хотелось охватить как можно больше, а с другой стороны совсем не улыбалось грузить учеников. Работалось скверно, голова болела жутко, отсюда пришла и сонливость, в комнате было душно или ему так казалось, стены давили на него с неимоверной силой, словно комната сжималась прямо на глазах.

Элиз сползла на пол и смотрела в глаза отца, их глаза были отражением, это единственное, что она унаследовала от своего отца, еще, наверное дикое упрямство. Ее волосы рассыпались волнами по плечам и спине, она вся сжалась, плечи опустились, волосы концами лежали на полу, окутывая ее как накидка.
Роман открыл окно, достал из кармана брюк сигарилы с ванильным ароматом, спички и прикурил, к потолку взметнулась струя дыма и распространился сладкий ванильный запах, дым расплылся маленьким облаком по потолку и медленно ушел в окно, переливаясь на солнце.
Девушка просто сканировала отца, он чувствовал это, но ничего не имел против, потому что одновременно она заражала его душевным спокойствием.
Так прошел ни один час.

Сам не ожидая, он медленно опускался на подушку, отодвигая от себя ноутбук, еще немного и он заснул, уткнувшись лицом в хрустящую наволочку.
Он падал в пропасть сновидений, вот он снова на поляне среди свежих белых цветов в чаще леса, вновь он стоит на коленях и перед ним на стволе дерева висит распятие, на правой руке еще не было видно символа экзорцизма. Учитель снова отправил его сюда. Он молод и силен, но не может осилисть этого. По лицу скатилась капля холодного пота, волосы прилипли к мокрой голой спине. Что происходит? В чем суть этого? Как направить себя? Как сконцентрироваться, как осбоводить голову, душу, сердце? Как уйти в эту пустоту, чтобы лишь моолитва заполняла все, почему это получалось лишь случайно?..
Сон резко обрвался и он вскочил как угарелый, посмотрел на настенные часы и вылетел пробкой в спальню Романа Монтенегро.

Когда запыхавшийся Лаци без стука влетел в спальню отца, Элиз вздрогнула, посмотрела на будильник у кровати и охнула.
- Папа, мы вернемся, подожди нас... - девушка метнулась к преподавателю. - И сейчас не удивляйся.
Она взяла демонолога за руку и они исчезли в серой дымке.
Роман наблюдал за этим без тени удивления, он лишь сел в кресло у окна и вздохнул.

___________-Кабинет Демонологии

В солнечном луче кружилась пыль, но в хате было полутемно. От длинной белой печи веяло прохладой.
Лео сидел на подоконнике, у настежь распахнутого оконца. В палисаднике росли высокие ярко-малиновые мальвы и крупные подсолнухи. За палисадником в окошке видна была ветхая от времени коновязь и пустая, раскаленная поднявшимся в зенит солнцем площадь.
В свои семнадцать лет Лео выглядел четырнадцатилетним:голубоглазый, со слабым румянцем на щеках, с темно-русыми, немного жесткими волосами, давно не стриженные пряди которых лезли в глаза и почти закрывали шею.
Они совсем не были походи друг на друга: Лаци был немного бледен, широк в плечах, темноволос. Его глаза были холодно-серыми, с ускользающе-тревожным выражением.
Лаци казалось за все это время друг словно и не повзрослел - только вытянулся... Господи, как же странно видеть на его плечах привычные погоны... ремни... пыльные сапоги....
Все в нем было таким же, как тогда, раньше, даже жесты и черты, которых не помнил в нем Лаци, казалось и не забывались никогда: привычка резко вздергивать подбородок, обание чуть виноватой улыбки.
-Лаци, а ведь ты не очень рад меня видеть...
Лаци вздрогнул: последняя фраза Лео мгновенно выбросила его из бессознательной внутренней игры, в которую он незаметно для себя начал погружаться - звуки голоса Лео как будто приближали к нему, делали реальнее безумно далекое видение оклендской квартиры...
Оклендская квартира, всегда полутемная, со слабым запахом духов матери Лео в воздухе, с ветками белоснежной сирени в хрустальных вазах на полированной глади рояля в начале лета, с потемневшим дубовым паркетом, с напольными часами в коридоре, за которыми прятался маленький Лео, - оклендская квартира была для Лаци Герлак ненавистной, любимой и ненавистной...
Все здесь было незыблемо: книги в кожаных переплетах, огромный письменный стол в кабинете отца Лео, голубые с серебром обои в гостиной, картина с голубоватым туманным пейзажем Коро...
Этот мир казался Лаци ненастоящим, странной изящной безделушкой, похожий на японский веер... Было невозможно - да Лаци и не пытался сделать это - увязать игрушечный мир чужой семьи в единое целое с тем, как плывет яркий электрический свет в ресторанных залах: с каждой стопкой водки все больше плывут столики, салфетки, лица женщин, музыка... Легким, легким, легким становиться тело... Как связать мир, в котором жила эта семья, со смятым, серыми в утреннем свете постелями в номерах... В номерах с умывальниками в углу... Или той оскаленной, поросшей зеленой влажной шерстью мертвой обезьяньей мордой... Алый рот открыт, с желтых клыков капает тягучая слюна... Протянутая лапа, а в коричневых мертвых бусинах глаз такое... Бежать!! Куда бежать?! Стоит у двери, тянет лапы...
В окно! Прыгнуть из окна!
- Лаци, зараза! Держите его, дураки, он же прыгнет!! - Алекс Торелли - лицо над ним белое, светлые волосы прилипли ко лбу... Почему лицо сверху? Ах, ясно - он на полу, заплеванный пол квартиры Владеса на Виктории стрит, окурки... Удары по щекам:
- Лаци, Лаци, ну Лаци же!!
Иногда Лаци тянуло назад, в тихий, игрушечный, незыблемый мир... Он часами валялся в постели с книгой, делал за Лео задания по латыни, писал символические стихи... Услышав, доносящиеся из гостиной звуки "Лунной" сонаты, неслышно подходил к Элеоноре, целовал тонкую холеную руку в тяжелых кольцах и опускался перед ней на колени, уткнув лицо в теплую темно-серую шерсть ее платья...
- Лаци, мальчик, когда ты перестанешь нас огорчать... - рука женщины перебирала его длинные волнистые волосы. - У меня все время неспокойно на сердце...
Но домашняя жизнь вскоре вновь начинала тяготить его...
"Ведь я не знаю его совсем... Я его впервый раз вижу. Дико, странно, так вот ни с того ни с сего понять, что у тебя есть лучший друг, жизнь которого для тебя - самое дорогое из всего, что тебе дорого. Потому что его жизнь - Дар Божий. Потому что он - чудо, которого я почему-то не видел раньше... Он не изменился, ничуть не изменился, словно к нему и не прикасалась вся армейская грязь... Он какой-то чистый, удивительно, не человечески чистый... И быть чистым для него так же естественно, как дышать. Господи, да что со мной такое? Я чуть не молиться готов на эту его таинственную чистоту... Невыносимо больно, что он - здесь, здесь ему не место. А ведь когда я узнал, что он сразуу после гимназии поступил на ускоренные военные курсы, я просто как-то забыл об этом. И вот он здесь.
Мне-то здесь место, по многим причинам. Это искупление: и за Циону, и за то, что я как-то сразу сломался, поплыл потоком своей мути, а вместо этого должен был идти... Ведь было и во мне - я знал куда. Но и порчинка тоже была - изначально. Таким, как он, я никогда не был."
- А ты не ответил, - Лео курил, стряхивая пепел в окно.
- Если хочешь правду... Я счастлив тебя видеть, но, будь это хоть тысячу раз правильно, радоваться тому, что вижу на тебе военную форму, все же, извини, не могу. Уж очень не идет она тебе, Лео.
- Избитая философская проблема: несовпадение формы и содержания. - Лео засмеялся и погасил о подоконник длинный окурок английской папиросы. - Но какова была бы зависимость одного от другого, привыкнуть к этой форме я сумел. Скажи, Лаци, как ты понимаешь Причастие?
- Как символ.
- Это было бы символом, если бы это был обряд. А это - Таинство.
- Я отнюдь не исключаю эзотерического наполнения происходящих при нем действий.
- Относя эзотерическое наполнение к действиям, ты выставляешь за суть Таинства суть обряда. Если, конечно, ты не отказываешь обряду напрочь в эзотерическом содержании.
- А как ты понимаешь Пресуществление? - спросил Лаци с жадным интересом вглядываясь в лицо друга.
- Буквально. Я пью Кровь и ем Тело. Это - страшно. Но это необходимо. Иначе не будешь иметь части с Ним. Причастие - часть - сопричастность. Сопричастность крови. Меня привела сюда кровь Причастия.
- Что ты имеешь в виду?
- Бежать своей части в посланном испытании - трусость. Трусость уклоняться от кровавого причастия, Лаци, сейчас грязно быть чистым. Нет, чистеньким. Потому, что сейчас это возможно только за чей-то счет. Я причастен к крови. Я лью и проливаю ее, значит - причастен вдвойне, как тысячи других, идущих страшной человеческой дорогой, и я не пытаюсь с нее свернуть.
-We always kill the men we love*
- А знаешь, Лаци, ведь по настоящему убиваешь только один раз. Первый. Ток захлестывающего торжества - от сжавшей оружие руки - по всему твоему существу, ток, пронизывающий как-то странно слившиеся в одно существо душу и тело... А потом нет, не раскаяние, не страх, чушь, книжность, Лаци, просто как-то не веришь, что это сделано тобой... Ведь в это так до конца и не веришь.
- Лео...
- Да, Лаци?
- Ты знаешь... Мне хочеться тебе отдать одну вещь - не спрашивай почему. Просто мне кажеться, сто так было бы правильно. - Не дожидаясь ответа, Лаци расстегнул ворот. Лаци снял небольшую ладанку из синей замши и, избегая излишней театральности, не одел, а просто протянул ее Лео.
- Что в ней?
- Увидишь... Потом как-нибудь. Она не зашита.
-Знаешь, а все же хорошо, что она возникла именно здесь... - сменил тему Лео.
- Что?
- Эта идея.
- Да, все это довольно элегантно складывается в символ.
- Странно, когда символ складывается на твоих глазах...

*Мы всегда убиваем тех, кого любим. (англ.)

Лаци стоял на коленях в старой часовенке Аньера. Молитва давно не шла из уст, он был полностью окутан воспоминаниями. Странно,такого никогда не было, пока он не стал ходить с ту старую церковь в Нидерлаунде, еще та странная фраза священника: "Я хочу послушать все твои истории".
Сзади раздался скрип двери и эхо шагов, на плечо демонолога легла рука. Лаци слегка вздрогнул и поморгал.
- Лаци,что-то Вы совсем в молитву ушли или задумались...
Преподаватель посмотрел через плечо на человека, это был Роман Монтенегро, в руках у него были две желто-красные, почти золотые, розы.
- Ах это, это скорей призраки прошлого мучают меня... - встал с колен Лаци.
- А есть за что мучать? - прищурил один глаз барон.
- Уж не знаю, ну пойдемте, нечего в церки лясы точить не по делу... - шепотом проговорил Лаци и плшел к выходу.
Роман лишь повел плечом и пошел за ним.
Они вышли на кладбище, погода солнце светило ярко, но не было жарко.Климат Франции все больше и больше нравился демонологу.

Он прилетел рано утром, солнце еле еле еще окрасило край горизонта, когда Лаци вышел из здания терминала к главному подъезду, где его и ждал Джорж, они почти не разговаривали в дороге, катаясь по тихим и узким улочкам Парижа. Пригород завораживал своей красотой и холодностью красок, редкие люди стояли на остановках, транспорта почти не было, поэтому шофер гнал мерседес почти на полную мощность, из открытого окна приятно дул утренний холодный воздух. Вот они уже заехали на территорию "Золотой Розы", Жан закрывал за ними ворота. Проводил гостя до той самой комнаты, в которой он остановился в прошлый раз и Лаци упал на кровать, погружаясь в сон.
Утром его разбудила симпатичная и веселая Соланж, приглашая на завтрак, Мари с улыбкой накладывала в большую тарелку омлет, Жан просил прощения от имени хозяина дома что тот, мол, отъехал по делам и очень скоро будет.
Теперь они вместе стояли возле могилы Илоны Монтенегро.
Мраморный ангел над могильной плитой склонился над ней, выражение великой скорби было на идеально-прекрасном белом лице. К белым лилиям барон положил свои розы, было очень тихо, Лаци вгляделся в фото на могильном камне, странное было ощущение, обычно французы не так хоронят людей, но он промолчал, изучая черты женщины, которая теперь останется вечно молодой и улыбающейся с этого обелиска, в голову залезли строки, он тихо проговорил их.
- «Боже, нам помоги, разучи ненавидеть!» -
Шепчет мраморный ангел с могильной плиты,
«Как же больно отсюда страданья их видеть.»
Под тяжёлой плитой уж уснули чьи-то мечты.
«Люди все беззащитны, они словно дети,
И от горя, печали спасенья им нет,
И от зла, всей жестокости этой им никуда уж не деться,
Выжить можно сейчас лишь нарушив обет…»
Знаю, вечно летит прямо в небо молитва,
И у статуи слёзы из камня по лицу всё текут,
Шёпот-«Боже..»…неземное от глаз наших скрыто,
Только мраморный ангел…а у ног его белые лилии вечно растут…
- Чье это? - задумчиво спросил Монтенегро.
- Да так, одной знакомой... - вздрогнул Лаци.
Он не ожидал, что Роман услышит его.

Роман Монтенегро посмотрел на часы.
- Нам пора, дорогой друг, иначе вообще цель Вашего визита будет утеряна напрасно, а я так не желаю этого. Вы тратите на меня свое время, а я так нагло краду его и спускаю в никуда...- он был слегка бледен, все еще медлил уходить отсюда, смотрел то в серое небо, то в даль, то на могилу жены, то просто себе под ноги, не решаясь ступить в обратном направлении к чугунной калитке.
Лаци наблюдал за ним с некой грустью, рука теребила ручку портфеля, который он скорей по инерции, нежели по собственному желанию взял с собой. Что-то хотелось сказать, но вот что? Ничего не шло в голову, только если просто развернуться и оставить этого несчастного человека наедине с любимой.
- Я Вас не тороплю, Роман... - со вздохом наконец выдавил он из себя. - Это я тут ни к месту, простите... - демонолог развернулся к калитке и медленно пошел на улицу, зарядил мелкий дождь, барон кивнул и больше не шевелился, застыв мраморной статуей напротив ангела.
Лаци Герлак запетлял по улицам Аньера, стараясь потеряться в толпе людей, он бежал непонятно от чего и непонятно куда в незнакомом городе, в незнакомой стране с холодными серыми небесами и белыми лилеями.

На другой стороне улицы шли девушки-скауты, все как одна в чистой глаженной форме, с заломленными направо беретами, они шли и пели песни, так положено, они улыбались, Лаци махнул им рукой и крикнул:
- Scout un jour!
Они рассмеялись его акценту и ответили хором.
-Scout toujours!*
Лаци кивнул и прибавил шагу, настроение немного улучшилось от этих солнечных девушек. Открывались кафе и магазины, запахло свежим хлебом и кофе.
* Скаут однажды-скаут навсегда (фр.)

На повороте он увидел весьма забавный книжный магазин, как раз его тема. Он открыл дверь, колокольчики зазвенели, Лаци аккуратно отодвинул шторы, состоящие из разноцветных бусин и вошел. На звон вышел молодой человек.
- Добрый день...- проговорил он с легким акцентом. - Что вы хотели?
Это был маленький двухэтажный магазинчик заставленный эзотерической литературой. Лаци обожал книги и тут у него просто глаза разбегались от такого обилия литературы, тут были книги, которые он уже читал, но все больше, которых он даже в руках не держал, но мечтал бы хоть разок полистать старые страницы. Пахло типографской краской, старый и до боли знакомый запах. Демонолог не торопился отвечать, он стоял и вдыхал этот запах, чуть ли не прикрыв глаза от этого. Продавец не торопил его, с улыбкой наблюдая за потенциальным покупателем.
- Доброго времени, - наконец вымолвил преподаватель. - У Вас есть что-нибудь про полукровок? Желательно демонов, а если есть и про всех существ, вообще будет замечательно...
- О, про демонов... Это редкие книги, но у нас есть, думаю, несколько, стоить они будут немало, как Вы понимаете... Да, не каждый день к нам заходят вот с такими запросами... - парень начал копаться в электронном каталоге. - Все чаще фанатики или психи, считающие себя избранными или колдунами...
Лаци улыбнулся и сел на диван возле небольшого журнального столика.
Наконец продавец скрылся из виду в подсобке.Некоторое время спустя, он вынес несколько книг.
- Ну вот, примерно вот такая сборочка получается... - выложил он книги перед мужчиной.
Лаци кивнул и принялся за изучение хотя бы анонсов. В конечном итоге он выбрал две книги и отнес их на кассу. Сумма получилась не такой уж заоблачной, зато пополнение личной библиотеки того стоило.
Он попрощался с парнем и вышел на улицу, дошел до ближайшего стенда с картой и изучил маршрут дальнейшего следования.
Определился с направлением и достал телефон, написал смс Элизабет.

Прибавив шагу, он повернул вновь и оказался на улице, в конце которой находился дом Монтенегро, скорей всего барон уже дома. Лаци сжал губы в досадливом выражении, теперь он выливал время Романа в небытие.
Пересекая дорожку к дому, демонолог заметил личико Соланж в окне, она торопливо спряталась за занавесками, Лаци еле заметно улыбнулся и позвонил в дверь. Ему открыл Жан с неизменным выражение степенного спокойствия на лице.
- Роман Монтенегро ждет Вас в своем кабинете... - тихо проговорил он и рукой указал на лестницу.
Вот и приплыли... Портфель ожег руку прямо через кожу перчатки, Лаци кивнул и быстро поднялся по лестнице, направляясь в кабинет.

Он подошел к кабинету и постучал.
- Открыто!-послышался чуть приглушенный голос.
Лаци выдохнул и вошел. Господи, как студент на сессии.
- Я прошу меня извинить, я тут немножечко по городу пошастал...
Роман кивнул и указал на кресло.
- Давайте только по порядку и коротко, у Вас скоро самолет, насколько я знаю...
Демонолог кивнул и достал из портфеля документы, выложил их на стол.
- Здесь история рода, я скажу, как анонс на самом деле ко всему тому, что есть в этой книге, - он вытащил увесистую книгу в кожаном переплете. - Следующий лист это древо, отсюда мы и выяснили, собственно, кто кому родня... - Лаци улыбнулся еле заметно.
Монтенегро сосредоточенно кивал.
- Меня больше интересует как это относиться к моей дочери...
Лаци кашлянул и вздохнул, оставив кулак около рта, он так и знал, что все сведется к этому.
-Ну, она может... - он запнулся и положил перед Монтенегро листок.
Барон вскинул брови и перевел взгляд на Лаци.
- Слушай, ты бы таким способом мог перевести все это в электронный вид и переслать мне!
Лаци отступил на шаг назад.
- Просто мне тяжко все это проговаривать, если кратко: наш род начинается с 1672 года, Ваша жена и моя мать были сестрами, принадлежащими этому роду. Ваша дочь одна из последних из этого рода, второй представитель я... Собственно, в мире осталось только три человека, имеющих отношение к Золотой Розе. Вы, я и Элизабет.... По пророчеству последние два ребенка - мальчик и девочка, девочка рожденная от цыганки и мужчины благородных кровей унаследует всю силы этого рода, мальчик же, рожденный в семье цыганки и мужчины, чей брак был запретен, - Лаци указал на себя. - Он словом может изгнать нечисть и словом же исцелить... - вздох. - Элиз может развеиваться дымом, лечить людей руками, видеть как прошлое так и будущее, так же превращаться в животное, в частности в пантеру... - демонолог убрал руки в карманы и посмотрел внимательно в лицо барона.
На лице Романа не отобразилось ни одной эмоции, он только вздохнул, достал из кармана пачку сигарет, прикурил сигарету и открыл окно. Повернулся спиной к преподавателю и выдохнул дым.
Лаци замер на месте, он ожидал хоть чего-нибудь.
- И... Что же теперь? Может в пророчестве еще есть что-нибудь про меня?
- Что простите?
- Что мне делать тогда?! Моя дочь ненормальная, она... она ненормальная...
- Почему она ненормальна? Ваша дочь красива, умна, она образована, умеет себя держать... Что, почему? - преподаватель растерялся.
- Не, дорогой мой... Это не нормально! Ты подумай головой, что будет дальше?! Она закончит эту вашу идиотскую Академию, приедет обратно во Францию и... и что? люди вокруг и так тычут в меня пальцем, они говорят о многом... Ты просто себе не представляешь.... мальчик...
- Да, я не представляю...- опустил голову.
- Вот и я не представля...
-Я точно знаю, что если Вы переживаете за то, что она не сможет найти себе пару, то это далеко не так, она телепат, значит будет знать, готов ли человек взять в жены такую девушку или нет... - перебил его Лаци. - В конечном итоге, у нас в Академии учатся юноши...
Роман повернулся лицом и прикрыл глаза.
- Прости мою несдержанность, просто я до сих пор в шоке... Тебе пора...
Роман проводил Лаци вниз.

Они попрощались с бароном Романом Монтенегро и Лаци сел в черный мерседес, Джорж был все таким же молчаливым и угрюмым, ветер по прежнему врывался в окно, Золотая Роза отдалялась, мелкий дождь барабанил по крыше автомобиля. Настроение было не из лучших, он ехал сюда, чтобы увидеть человека в отчаянии, человека, который не знает как жить дальше, при всем своем положении, к которому даже родная дочь не может приехать из так ненавистной им Академии магии и волшебства.

В Шарль де Голь они приехали с запасом, Лаци махнул рукой резко отъезжающей машине и двинулся в терминал, он протянул в окошко документы и бумажку, автоматом забрал билеты и сел на скамейку в зале ожидания. На ватных ногах дошел до своего места в самолете, открыл элюминатор и уставился в уменьшающийся Париж.

Она лежала на холодной сырой земле и не могла открыть глаз, казалось, если она это сделает, то лунный свет ослепит ее, сердце бешено билось, словно она это расстояние не дымом пересекла, а на своих двоих. Глаза и так болели, словно вместо слез тек этиловый спирт, это было невыносимо. Эли вытянула руки вперед и схватилась за землю, разминая ее в руках, она никогда так сильно ничего не стискивала в этих тонких руках, эти тонкие пальцы никогда так не вонзались ногтями в ладони, она чувствовала как из рано потекла кровь, смешиваясь с кладбищенской землей. Вдалеке закаркали вороны, скрипела калитка, был слышен запах табака и кофе каким-то чудом пришедший в это мрачное месте, а еще было что-то, что-то жуткое, сырое и смердящее, оно окутывало все это место незримой пеленой из которой не выбраться и тело твое и сердце утопают в этом ледяном потоке и ничего нельзя сделать, ты просто предаешься такому унынию, что хоть впору ложиться в свежевыкопаные могилы с миром. Так хотелось сделать и юной баронессе, она стучала по земле кулаками не в силах сдержать рыданий, сторож давно ее приметил, но не подходил, он знал, кто лежит под этим прекрасным мраморным ангелом и что за девушка сейчас так надрывается рядом.
Волосы воронего крыла растрепались и теперь были в земле, каблуки сломаны, костюм можно было выкидывать на помойку вместе с топом, но Эли это совсем не заботило, девушка подняла глаза к небу и прижала руки к груди, что-то так больно укололо, снова, снова, снова, так трудно дышать, наверное, она умирает, а как же отец. Больше не было сил думать, она встала на ноги, пошатнулась, рука ее легла в руку каменного изваяния, будто бы оно теплое было, девушка посмотрела в лицо статуи и вздрогнула, оно было живым, он улыбался ей, руку ее вдруг стиснула эта каменная ладонь так сильно, что хотелось кричать, какая-то хищная улыбка скользнула по лицу вестника света, да это тень лежала на нем и совсем не добрые глаза его с красными белками, он был страшен, он тянул ее к себе, Эли еле сопротивлялась, перед ней разверглась земля, тощие руки тянулись из нее, позвякивая множеством браслетов, они поймали ее за штанину, утягивая вниз, глаза ангела все больше и больше и не ангел это вовсе, они буквально вылазили из орбит, кровь брызнула в лицо девушки, она зажала рот свободной рукой, слезы лились градом, она ничего не могла сделать, только лишь упиралась, страх сковал мысли, страх сковал движения и способность развеяться, сердце остановиться, ей Богу остановиться еще немного, бешеный вальс крови в висках, уханье сердечного клапана, казалось, было слышно на все кладбище, что же это, а теперь еще и этот похоронный марш играют, будто бы назло, будто это ее марш.
- Нет! - вскричала она и растаяла в клубах дыма.

Она появилась в своей комнате шумно дыша, в голове снова и снова прокручивались недавние события, она дрожала мелкой дрожью. Лицо горело, словно только что из пламени, большое зеркало отражало прескверный вид девушки. В потемках комнаты это отражение внушало еще более жуткие чувства, Элизабет нащупала выключатель лампы и потянула его вниз, зажегся свет, сначала ослепил ее, через несколько секунд она привыкла к нему и огляделась, все было на своих местах, комната была в идеальном порядке. Молодая баронесса вздохнула с облегчением и направилась в душ, по дороге скидывая, сковывающий движения костюм. В ванной, взглянув в зеркало, она поморщилась и взяла расческу, начала медленно расчесывать спутавшиеся волосы. Девушка сделала попытку улыбнуться себе самой, не очень-то получилось, затем открыла кран и набрала полную ванну горячей воды, налила туда пены и окунулась с головой.

Роман Монтенегро как всегда еще не спал, он подписывал приглашения для благотворительного ужина, гостей было много, что не могло не радовать, но ведь так же было много и бездомных детей, а помещений и средств на их содержание так мало, барон тихо молился, чтобы все пришли, давно не устраивал он таких вечеров, сначала болела Илона, потом Элиз отдали в эту школу, потом смерть любимой жены и жуткие способности дочери, хорошо бы, если она была бы тут.

Элизабет уже высушила волосы и собрала их в пучок, открыла шкаф и принялась выбирать одежду, надо было бы сходить к отцу. Наконец она выбрала просторный домашний светло-коричневый сарафан в бежевый горошек, ноги так устали, что она решила остаться босиком, улыбаясь, она прошествовала к кабинету отца.

Стук в дверь, из-под нее по полу стелилась узкая полоска света, отец не спал, девушка снова постучала, послышался голос отца:"Войдите уже наконец!" Эли хихикнула и вошла.
- Здравствуй, папа... - она улыбнулась и повернулась вокруг себя, демонстрируя, что ему не кажется.
- Дорогая! - отец выпрыгнул из-за стола, словно ему не почти сорок, а около двадцати. - Я только что о тебе думал, ты моя фея!
Он обнял дочь и прижал к себе, он был безумно рад ее видеть. Девушка улыбнулась и приподнялась на носочки, чтобы поцеловать отца в щеку.
- Ты чем-то озабочен, - проговорила она, когда они сели на диван, отец держал ее за руки и улыбался, разглядывая лицо дочери.
- Да так, мелочи, я решил организовать благотворительный ужин, сбор средств для бездомных детей и детей-инвалидов, я очень рад, что ты приехала так вовремя, ну... или надымила... - отец смутился, затем добродушно рассмеялся, осознание того, что его дочь колдунья пришло к нему как-то неожиданно легко, не без помощи Элизабет конечно.
Глаза девушки загорелись.
- Ой, папа, а можно я займусь оформлением зала?!
- Конечно, дорогая, я был бы не против, если бы ты завтра распорядилась еще насчет блюд, алкогольные напитки я беру на себя, хотя, ты уже достаточно взрослая! - он прикоснулся к ее носу пальцем и подмигнул. - Мне завтра нужно будет еще кое-что уладить, а сейчас пойдем спать, хорошо? - он внимательно посмотрел на дочь. - Ничего не случилось, милая?
- Все хорошо, спокойной ночи, папа... - девушка поцеловала его в висок и вышла из комнаты.
- Спокойной... - встал отец и двинулся к столу.
Девушка закрыла за собой дверь и пошла в комнату, завтра намечался тяжелый день.

Элиз открыла глаза ровно в 8 утра и тут же вскочила, отец скорей всего завтракал уже, вот обрадуются домашние, что она вернулась. Девушка подошла к шкафу и выбрала одежду, нужно было одеться по строже, чтобы руководить рабочими и поварами. Мари будет тяжко одной столько всего приготовить, хотя, она все равно будет упираться и топать ногами, что они выбрасывают на ветер кучу денег.
Выбор пал на серо-белую клетчатую юбку и черную водолазку, ездить никуда не надо было, а если и надо, то в машине всегда есть мощный кондиционер. Эли подобрала черные туфли на высоком каблуке и украшения. Нагрела щипцы для завивки и уложилась, немного макияжа и она уже бежит в столовую, чтобы успеть позавтракать с отцом и получить ценные указания.

Отец уже допивал кофе, когда Элиз спустилась вниз, Мари ставила уже новую чашку и намазывала тосты джемом.
-Доброе утро... - проговорила она и поцеловала отца в щеку.
Мари была безумно рада, но папа поговорил с ней, так же как и со всеми остальными в доме, это было хорошо, не любила она всех этих радостных выплесков, когда тебя облепляют со всех сторон, обнимают и всячески вскрикивают.
Девушка села за стол и отпила кофе, отец улыбнулась дочери, Элиз улыбнулась в ответ.
- На журнальном столике в гостиной лежит блокнот, там все написано, я сделал уже пару звонков, они отмечены, это алкоголь музыканты, остальное твое дело, детка... Телефоны я там записал, посмотри, может быть еще что найдешь по лучше... - с этими словами барон встал и поцеловал девушку в лоб и ушел.
Элиз взяла тост и с аппетитом съела его, вот только в рот больше ничего не лезло.
-Спасибо, Мари...
Женщина кивнула и Элизабет вышла в гостиную.